Воспоминания Yngwie Malmsteen. Часть 7

Где-то с 1979 по 1982 год хэви-металлическая музыка была чем-то андерграундным и держалась главным образом на группах типа Saxon и Iron Maiden. Они делали хэви реально крутой музыкой, и я стал все чаще и чаще видеть подростков в кожаных куртках как у Biff Byford из Saxon и Bruce Dickinson из Iron Maiden. Времена постепенно менялись и это возвращало меня обратно к Guitar Player.

В одном из выпусков была колонка, которая называлась Spotlight, ее автором был парень по имени Mike Varney. Там было сказало, что каждый месяц журнал будет рассказывать о трех охренительных, но пока не имеющих контракта соло-гитаристах. Надо только послать в редакцию запись и редактора отберут на свой вкус самых интересных. Это же просто охренительно. Ведь даже в самых моих диких мечтах не было иллюзий относительно попадания в этот журнал. А тут такой шанс.

Я был серьезно расстроен тем, что после истории с попаданием в газету не вышло абсолютно ничего путного, также как и с победой в конкурсе CBS. Поэтому с Guitar Player поступил максимум серьезно, сделав демо-запись из трех разных частей: живого сета на Woodstockholm, композиции “Now Your Ships Are Burned” с сессии Swedish CBS и записи в студии своего дяди. Там я играл на гитарах, барабанах, клавишных и на басу. Помню я записал туда Black Star, которая моментом стала одной из моих самых узнаваемых пьес, особенно из-за прокачанной сустейном длиной ноты, которую так приятно извлекать на сцене.

Я помню как эту вещь получилось придумать и записать. Я только получил новые микшер и микрофоны. Моего барабанщика тогда не было. Может это звучит хреново, но кто только из шведских барабанщиков не играл со мной, поэтому я не помню как его звали. У него была установка с двумя красными бочками. Помню я сначала играл на барабанах просто для настройки, а потом набрел на какой-то интересный бит, без каких либо идей что с этим делать. С этим барабанным ритмом, я продолжил работать уже на басу, и потом на клавишах с ми-минором и до-мажором поверх. Потом подумал, неплохо бы влепить две солирующие мелодии и сам собой родился рифф. Мне очень понравился звук на том новом микшере.

Я послал запись Varney в журнал Guitar Player для его колонки Spotlight. А еще я послал фотографию с концерта на Woodstockholm. Я взял ее у официального фотографа газеты. Мне казалось журналу интересны профессиональные фотографии и помню подумал тогда “наконец-то хоть какая-то польза от этого фестиваля”.

Я послал свою запись в Guitar Player, полагая что она действительно достаточно длинная. А что вы хотели? Я очень высоко оценивал свои шансы попасть в число трех гитаристов, которых выбирают для каждого номера со всего мира. Хотя сейчас меня невероятно смешит та запись. Потому что вместо того, чтобы приложить нормальное сопроводительное письмо, я просто записал свое обращение между композиций. Помню начиналось это как “Привет, меня зовут Ингви, я играю на Fender Strat и вот вам песня Black Star”. Потом шла музыка, после чего я говорил “Ну да чувак это была Black Star, а теперь следующая песня…”.

Конечно, Varney подумал, что я псих, но при этом запись показалась ему очень крутой и необычной. Он не так давно организовал звукозаписывающую компанию Shrapnel и работал с малоизвестной группой Steeler. Он поинтересовался нет ли у меня желания приехать и сделать альбом. Елки палки!

Когда я выслал ту запись в большой мир, на дворе стоял 1982 год, и я не понимал еще что произошло в моей жизни. Я не знал, что моя жизнь уже изменилась навсегда. Я просто отнес запись на почту и забыл о ней. А жизнь уже пошла в другую сторону. Но прежде чем я это осознал, пошли странные телефонные звонки из-за океана. Этобыли менеджеры разных групп типа Night Ranger и Kiss.

В это сложно поверить. Менеджер Kiss набирает твой номер и говорит что-то типа “До нас тут дошло, что ты новая крутая гитарная фишка”, а я такой “Да? Ну хорошо.”. Он говорил, что они ищут какого-нибудь гитариста, способного зажечь и у меня башка шла кругом - это было для меня так в диковинку, плюс приходилось говорить на английском языке. Я считал, что хорошо знаю английский, но не всегда чувствовал себя уверенно, пытаясь говорить в русле американского слэнга и прочих жаргонизмов.

“Нам надо прояснить несколько вещей”, - говорил тот парень. “Ваш рост шесть футов?”. Я не знал что сказать. Я знал сколько во мне метров/сантиметров, но что сказать на счет футов? (Сейчас то я знаю, что я 6.3 фута). Полагаю мои ответы были не совсем правильными, поскольку он больше не перезванивал. Но это все равно было клевым, поскольку предложения продолжали поступать.

Какое-то время я думал переехать в Лондон. Это было не так далеко от Швеции и у меня были какие-то друзья, которые уже находились там, утверждая, что нет на свете места лучше. Также на меня влиял тот факт, что все мои музыкальные герои типа Ritchie Blackmore также были из Англии. Но Varney сказал “Ты должен валить в Америку, чувак”. Он это так говорил, как будто Америка была чем-то типа соседского дворика. Он сказал “Ты должен сделать себя, парень”. И я спросил “Хорошо, а ты где?”.

Он сказал, что в Калифорнии, и я поинтересовался где это. Я не знал никого, кто хоть раз был бы в Штатах, и тем более того, кто там жил бы. В семидесятых и начале восьмидесятых шведы если и ездили в отпуска за границу, то обычно в Грецию или Испанию. И никто в штаты. Ни в отпуск, ни по музыкальным делам. Я ничего не знал ни о музыкальной сцене Штатов, ни о самой стране. Слова вроде Лос-Анджелес или Западное побережье были для меня такими же незнакомыми как Луны.

У меня был какой-то набор рекламных материалов о группе Steeler. И из того, что я там почерпнул мне казалось, что эти парни просто короли Лос-Анджелеса. Но что такое этот самый Лос-Анджелес у меня не было никакого понятия. Я не знал ничего о тамошней сцене, какие клубы популярны, какую музыку там играют. Мне не с чем было это сравнивать. С таким же успехом я мог размышлять, что там сейчас за погода на Марсе.

Очевидно, что я не понимал что это такое вообще, до тех времен пока все таки не попробовал. У меня голова шла кругом от всех этих предложений. И это при том, что в Швеции у меня к то времени было достаточно хорошо налажено. И новый шаг был для меня загадкой - то ли это прорыв, то ли очередной тупик в карьере. Но при этом, я понимал, что самое худшее, что могло случиться - это просто возрвщение домой несколько дней спустя. Ведь никто мне ничего не обещал, просто приглашение по телефону от людей, которых я никогда до этого не слышал. Это было подобно прыжку со скалы в неизвестность.

Мой отъезд в Штаты был большим событием и для моей семьи и для прессы в Стокгольме. Когда я улетел, то в газаетах стали появляться всякие истории, одну из которых я до сих пор помню. “Молодой Yngwie Malmsteen обретает грандиозный успех в США”. Но в моей голове это не было каким-то успехом, поскольку все, что я мог там сделать - это записать альбомом с таинственной группой Steeler, которая и вытаскивала меня из Швеции. Ирония была в том, что к тому времени хард-рок и хеви-метал начал набирать популярность и иметь хорошую прессу в Швеции. Но я уже свалил и никогда не оглядывался назад.

Когда я улетел в Штаты, то это было подобно попытке уцепиться за призрачный шанс. Не было никаких гарантий будущего. Вероятность того, что придется вернуться обратно в Швецию следующим рейсом была очень велика и я это понимал. Поэтому почти ничего не взял с собой из вещей - гитара, зубная щетка и запасные джинсы - все это лежало в кофре. Кому-то даже могло показаться, что я прибыл в Лос-Анжелес эдаким голодающим художником.

А ведь в Швеции я оставил кучу оборудования. В моей группе Rising Force в то время был певец, чьи родители были очень богаты. И поэтому у нас был свой фургон, битком забитый нужными вещами - концертной акустикой, сценическим светом, дым машинами, пиротехническими эффектами, гитарными усилителями. То есть даже при том, что он не был дерьмовым певцом, я взял его в группу по вполне определенным причинам.

Так же примерно в то время, я познакомился с парой музыкантов, Андерсом и Йенсом Йохансонами. Я что-то разово делал в музыкальном магазине Amp Doctor. А парень, которому он принадлежал как раз купил кучу бракованных гитар по дешевке. Я их починил и он собирался продать их по нормальной цене. Ну и я подружился с парой пацанов из того магазина, они рассказали мне о группе с юга Швеции. Я слышал какие-то их записи и мне понравился их клавишник. Парни сказали мне “Да ты знаешь кто это? Это же Йенс Йохансон, сын знаменитого джазмена Яна Йохансона. А его брательник Андерс рубит на барабанах”. Ну и недели за две до Штатов я летал к ним в Мальмё на выходные, где мы закончили запись нескольких моих новых песен, в том числе “Evil Eye”, “As Above, So Below”, “Anguish and Fear”.

Факт, что когда я сваливал из Швеции, моя жизнь была достаточно хорошо устроена. У меня был достаточно широкий круг близких людей - семья и друзья, много девчонок, студия моего дяди, своя группа, шесть или семь стратов, много маршаловских стеков, крутые шмотки и кошка. Имя мое было хорошо известно в окрестностях Стокгольма и я существовал за счет музыки. И не жил на улице, хотя некоторые истории обо мне подразумевают это.

Когда я сел в самолет до Штатов, я оставил все это в прошлой жизни. Я поручил свою судьбу ветру, как говорили викинги, которые отправлялись в плавание сквозь туман, не имевшие понятия куда они приплывают, но надеявшиеся что бог Один проведет их куда надо, сохранив жизни.

Перевод: Сергей Тынку