70 ЛЕТ РОДЖЕРУ ТЕЙЛОРУ

Вы – барабанщик, который не только играет на барабанах, но и поет, а также всегда играл огромную роль в развитии и направлении Queen. Некоторым барабанщикам может казаться, что это слишком большая ответственность. Вы согласны?

Нет, я так не думаю. Мне кажется, что о барабанщиках слишком много заблуждений. По традиции о них вообще говорят, как о самых идиотах в группе. И это нечестно. Порой быть барабанщиком – очень неблагодарное дело. На сегодняшний же день я больше ощущаю себя просто музыкантом, а не только барабанщиком.

В чем различие?

Ну, подозреваю, я слишком много времени провел в аппаратных рядом со звукорежиссерами. Вдобавок, половина моей работы в Queen – это барабаны, а другая половина – пение. Тем не менее, начинал я именно как барабанщик, а вокал и написание песен последовали за этим.

Как вы находите баланс между сочинением и пением и барабанами?

Это довольно странно, но мне никогда не было сложно петь и играть одновременно, притом я знаю, что для некоторых барабанщиков это проблема. Когда я учился в школе, мне пришлось запеть, потому что вокалист группы, в которой я тогда играл, просто взял и решил уйти. Нам нужно было выступать, а мне – петь. В общем, вот так я и стал вокалистом.

Звучит, как что-то очень спонтанное.

Ну, так и было. До этого я только подпевал. Оказалось, что петь и играть на барабанах одновременно совсем не так сложно, как я думал. У меня никогда не было проблем с таймингом и счетом. Единственное, физически это очень сильно изматывает. Лишь одна игра на барабанах – это уже тяжело.

А как вы начали писать песни? Вы всегда это делали?

Нет, не всегда. Когда история Queen только началась и я встретил Брайана Мэя, я не так уж хорошо играл на гитаре, чтобы писать. На самом деле, если ты только играешь на барабанах, писать песни едва ли получится, нужно что-то еще - например, гитара. Мне нравилось играть, и в конце концов я понял, как писать песни, наблюдая за тем, как это делают другие люди. Ничего хорошего поначалу не получалось, и песни были далеки от идеала.

Насколько хорошо вы играете на гитаре?

Не знаю, насколько хорошо. Я знаю точно, что у меня хорошее чувство ритма. Я бы не сказал, что я мастер, но уж точно не плох.

Как вы сочиняете песни? У вас есть какой-то особенный метод?

На сегодняшний день мне кажется, мелодически легче всего писать песни с фортепиано, у него больше возможностей, оно для этого больше всего подходит. Гитара – это сложный инструмент, если говорить о мелодиях. Вам нужно собрать вместе ваши аккорды, а затем сочинить что-то поверх этого. С клавишами же вы все можете делать сразу. Поэтому сейчас я использую секвенсор и клавиши, чтобы писать песни.

На скольких инструментах вы играете?

Гитара, клавиши и барабаны. Это все. Также я много копаюсь с электроникой, кручу ручки. Недавно я купил секвенсор Simmons. Я использую его вместе с моей барабанной установкой. Проблема в том, что с секвенсорами нужно уметь обращаться, нужно уметь использовать все эти маленькие коробочки с электроникой, чтобы все звучало по-настоящему хорошо.

Вы написали песню «Radio Gaga». Как это происходило?

Мне очень понравилось название. И только затем я написал текст. Это произошло именно в таком порядке, что довольно необычно. Она о том, каким важным было радио в истории, оно появилось до телевидения, и когда я был ребенком, оно играло для меня огромное значение. Это первое место, где я услышал рок-н-ролл. Я привык слышать много записей Дорис Дэй, но вместе с тем мне удавалось послушать Билла Хили или Элвиса Пресли. Сегодня же кажется, что видео, визуальная составляющая рок-н-ролла, стало куда более важной часть музыки, иногда даже важнее, чем сама музыка. Музыка вроде как должна быть опытом для ушей, больше, чем для глаз.

Вернемся на секунду к альбому. Помимо “Radio Gaga” где вы еще играли лидирующую роль в сочинении песен?

Ну, в Queen все в той или мной степени вносили свой вклад в сочинение..

В 1981 году вы выпустили сольный альбом “Fun in Space”. С точки зрения барабанщика, каково это – заниматься сольной записью?

С этим альбомом я очень торопился. Я думал, что у меня просто сдадут нервы, если я не буду делать все быстро. И я сделал все слишком быстро. Весь последний год, когда мы не работали над “The Works”,  я занимался своим следующим альбомом. И он получился гораздо, гораздо лучше.

В чем именно?

Ну, во-первых, на него ушел год. У меня было время убедиться, что песни получаются сильнее и лучше. По ходу дела я выкинул множество песен. Я также сделал два кавера на песни других артистов, и остался ими доволен. Одна из них - “Racing In The Street” Брюса Спрингстина, которую я очень любил. Я ее сделал среднетемповой, так, как если бы он сам решил ее сделать такой. Его версия, разумеется, очень медленная. Другой кавер – старая протестная песня Дилана “Masters of War”, и у меня она получилась электронной. По сей день ее текст кажется очень актуальным.

А что изначально вас побудило к созданию сольного альбома?

Ну, у меня был прилив творческой энергии, я хотел использовать ее где-то за пределами Queen. Хотел побыть кем-то кроме участника группы.

Когда вы пишете, как решаете, что будет песней Queen, а что будет на вашем сольном альбоме?

Зависит от того, чем мы занимаемся на данный момент. Если написанная песня нравится всем остальным, она уходит к Queen.

А у вас лично никогда не возникало споров с самим собой, если песня уходила к Queen, но вы понимали, что она была бы идеальна для вашего сольного альбома?

У меня никогда не было подобных проблем, потому что я выпустил всего-то два сольных альбома. И они никогда не были чем-то большим, чем Queen. Ни на одном альбоме группы не появлялось больше пары моих песен. Наиболее личные песни я стараюсь сохранять для себя. Если бы уже тогда занимался сольными записями, то “Radio Gaga”, конечно же, оставил бы себе.

Вы сказали ранее, что любите возиться с электронным оборудованием. Это что-то новое для вас?

У нас с Queen студия в Швейцарии, и там мне очень нравится играть со всеми новыми игрушками, которые появляются сейчас. Сейчас я куда более открыт ко всяким гаджетам, чем был несколько лет назад. Например, когда электронные барабаны только появились, я был очень недоволен. Но быстро понял, что когда люди говорят, что из них якобы нельзя извлечь “человеческий” звук, они недооценивают ситуацию. Конечно, некоторые барабанщики, которые выступают против электронного оборудования, просто боятся за свою карьеру. И эта угроза понятная – электронные барабаны становятся все лучше и лучше. Научившись с ними обращаться, ты можешь сделать звук “человеческим”, и игнорировать технологии попросту нельзя. В нашем бизнесе нельзя быть ретроградом. Помните, как союз музыкантов в Англии предпринял попытку забанить синтезаторы? Это просто смешно! Это как стоять на пути у экспресс-поезда. Его не остановить.

Вы заявили выше, что много времени проводите в аппаратных. Почему? Потому ли, что хочется быть на вершине профессии?

Не совсем. Я просто обнаружил, что у меня хорошо получается управляться с пультом. За последние 12 лет я половину времени провел там, и хорошо изучил его потенциал. Мне просто очень интересно, и ничего с этим поделать я не могу. Мне кажется, студии находятся в стадии изменений. Нравится это людям или нет, скоро аппаратные станут в два-три раза больше, а сами студии – меньше.

Вы наверняка выступаете за то, чтобы молодые барабанщики лучше разбирались в процессе записи, а не сидели где-то в сторонке, позволяя кому-то из группы впитывать все знания.

Они должны так делать. Конечно, это зависит от того, какой объем знаний вы хотите приобрести. Если хотите быть барабанщиком и исключительно играть на барабанах, нет проблем. Но мне кажется, нужно мыслить шире. Я никогда не мог сидеть позади и быть просто барабанщиком, если понимаете, о чем я. Молодым барабанщикам нужно изучать техническую часть своей профессии. Если они не будут делать этого, упустят огромные возможности. Мне кажется, они должны это сами себе – выжимать максимум из своего таланта.

Queen появились 13 лет назад. Чем вы занимались до этого?

Фредди и я как-то пытались выжить. Я учился, но не то чтобы посещал занятия слишком часто. Однако нам удалось продать некоторые работы, которые создали он и его друзья в арт-колледже. Примерно так мы поддерживали жизнь группы.

А вы тоже были художником?

Нет. Я учился на дантиста, а потом получил диплом по биологии.

 Были ли вы с Фредди в других группах до Queen?

Нет, я был в группе с Брайаном, а Фредди постоянно тусовался с нами в те дни. Он был в каких-то группах, но был очень подвижным, ему всегда нужно было действие и развитие. На тот момент он и пел-то не особенно хорошо. Сейчас он великолепный вокалист, очень уверенный. Мы недавно джемили с Родом Стюартом и Джеффом Беком, и Фредди был раза в четыре громче них. В общем, на тот момент мы играли с Брайаном, и группа из трех человек называлась Smile. Потом мы решили играть вместе с Фредди, и так появились Queen.

В то время кто из барабанщиков вдохновлял вас?

Мне всегда нравился Джон Бонем, хотя не скажу, что в Англии он был в тренде. Но для меня он был величайшим рок-барабанщиком. И я уверен, многие скажут то же самое, если вы будете брать у них интервью.

Да, многие упомянут его в первую очередь.

Это правда. Его высоты трудно достигнуть. Он выработал собственный язык на барабанах. У него был лучший звук и самая высокая скорость. Попросту можно сказать, он был лучшим. Возможно, он был сложным человеком, но его влияние огромно. С одним бас-барабаном он вытворял то, что другие не могли сделать с тремя. Я думаю, многие барабанщики сейчас – это просто недоделанные копии Бонема. Их очень много, и своего стиля у них нет. Это его стиль, но подобраться к его звуку они не могут.

Барабанщик обязан развивать свой стиль. Находить, что получается лучше всего и развивать это.

А что вы сделали, чтобы не стать копией Бонема?

Ну, я не хотел звучать как он, потому что вообще не вижу смысла в том, чтобы звучать как кто-то еще. И не имеет никакого значение то, насколько вы любите и уважаете этого кого-то. Так что я просто заимствовал некоторые его приемы и перерабатывал их.

А что вы думаете по поводу Кита Муна?

Он был великолепен, особенно в ранние годы. Он обладал своим стилем, и ни у кого ничего не заимствовал. Первый раз я увидел его на сцене в 1964 или 1965 году. The Who сводили с ума – настоящая энергия, настоящее искусство. Я их очень любил. Ну, и они полностью уничтожали инструменты на выступлениях – вещь, до этого неслыханная в музыке.

А когда вы сами стали играть на барабанах?

Хотите верьте, хотите нет, но я сам толком не помню. Наверно, лет в 9-10. Я помню, что лупил по кастрюлям мамиными спицами для вязания. Потом мой папа нашел древний барабан в коробке на складе, где он работал. Он был из меди и дерева. Я начал играть на нем. Потому у меня появился настоящий рабочий барабан и тарелка. В те дни тебе никто бы просто так не купил барабанную установку. Да я бы и не знал, что с ней делать, даже если бы она у меня была. Важным моментом для меня стало, когда мы с отцом пересобрали дешевую установку Ajax. В ней были один том-том, один рабочий барабан, одна бочка и одна тарелка. Только через пару лет у меня появился хай-хет. С барабанами у меня все шло естественно, куда труднее мне было освоить гитару. С барабанами, вы либо чувствуете счет, либо нет, едва ли этому можно научить. Тем не менее, я был очень далек от технических деталей.

Я предполагаю, вы никогда не брали уроки.

Нет, никогда. Зато давал их! Я даже ноты читать не мог.

Не можете и по сей день?

Могу, но очень медленно. И то не при игре. Мне всегда казалось это чем-то необязательным.

Что произошло после того, как получили установку?

Мои друзья и я собрали группу в школе. И мы были ужасны, просто ужасны, и нас не было никакого оборудования. Каждый раз я становился лидером групп. Возможно, я был очень напорист. Мы даже побеждали в каких-то конкурсах среди групп в 60-х, что лично для меня было прорывом.

Были ли Beatles для вас чем-то важным?

Нет, совсем нет. Когда они появились, от них было не отделаться. Они заполонили собой все пространство. Меня никогда особо не трогала их музыка, до появления “Revolver”. Тогда они меня и зацепили. Альбом был великолепен и очень повлиял на меня. Но до этого важнее для меня были The Who и Yardbirds.

С такими увлечениями как The Who и Yardbirds, вам не кажется чем-то странным участие в группе, которую видят как «коммерциализировавшуюся арт-рок группу»?

Наверно, нет. Сложно оглянуться назад и понять, как именно люди видят нашу группу. Какой у нее имидж в этом плане? Но уж точно я не думаю о Queen, как арт-рок группу. Когда я думаю об арт-роке, я думаю о Roxy Music.

У Queen сложные отношения с американской прессой. Что именно произошло? Я помню пару жестких статей в Rolling Stone, которые вышли несколько лет назад.

Не выношу этот журнал. Они такие высокомерные! И мы тоже такие. Я имею в виду, мы действительно очень надменная группа, и порой скатывались в откровенную безвкусицу. Но также нас обвиняли в том, что мы якобы искусственно созданная группа, и это неправда. Мы образовались естественным путем, никто нас не собирал. В какой-то момент нас также обвинили в том, что мы фашисты. Это было во время “We Will Rock You”, мол мы манипуляторы. Но фашизма там было не больше, чем в “What’d I Say” Рея Чарльза. Однажды Rolling Stone даже написали политическую статью о нас. Этот парень, что писал, либо был глухой, либо у него сели батарейки. Это был просто ужас. Они считали себя превыше всех и оценивали вещи совершенно псевдоинтеллектуально. Терпеть их не мог, о чем и заявил в своем им письме, которое они позднее опубликовали.

[…]

Как вы относитесь к турам?

Иногда я их люблю, а иногда просто ненавижу, потому что это очень тяжело. Но мы стараемся наслаждаться и веселиться в дороге, это всегда помогает.

Для барабанщика, достигшего такого успеха, наверняка сложно сохраняться тот же уровень отношений с барабанной установкой. Другими словами, она для вас инструмент или бизнес?

Я знаю, например, что Кармайн Эппис обожает свою установку, и так полюбить свою я не смогу никогда. Когда я был ребенком, я обожал ее. Сейчас же она просто инструмент. Возможно, это плохо. И мне становится все труднее говорить о барабанах, потому что то, что я о них знаю, я выучил очень давно. У меня никогда не вызывали особого трепета разговоры о новых выпущенных педалях, мне кажется, это очень скучно. Я просто знаю, что мне нравится, и стараюсь избегать разговоров об этом.

Вы когда-нибудь испытывали давление от собственных мыслей о том, что должны стараться и звучать лучше, чем вчера? Или работать в студии более эффективно с каждым разом?

Раньше – да. Но я повзрослел, и больше фокусируюсь на общем звучании группы. Я знаю, когда играю хорошо. И в туре я обязан играть хорошо каждый вечер. Если получается плохо, я чувствую себя просто ужасно. Но обычно у меня хватает сил на то, чтобы оправиться и собраться после плохого исполнения.  Но важнее для меня – это наблюдать за тем, какое влияние оказывает вся группа на аудиторию. Этим я обеспокоен куда больше, чем чем-либо еще.